Джиллиан - Ясная ночь [СИ]
Здесь влажно овражной сыростью, но не холодно...
Земля - овраг. Воздух - ночное небо. Огонь костров. Вода, еле слышно лепечущая вокруг камня... Купальская ночь... Ложе из шкуры... Точными словами я не могла бы объяснить, что всё это вместе значит, но чувствовала сердцем, что таинство, ожидающее меня, будет сокровенным. И обрядовой жертвой себя не считала.
Шаги. Которых я не услышала, но ощутила движением пространства. Андрей встал за спиной, прислонил меня к своему горячему телу. Моё затаённое от ожидания дыхание, моё напряжение, несмотря на внешнюю расслабленность, он тоже уловил. Шёпотом - тёплым дыханием в самое ухо:
- Не бойся... Я люблю тебя.
Он сказал о своих чувствах, а я услышала обещание... Стояла я, опустив руки. Пусть будет, как он захочет... Мельком плеснуло последнее сожаление о том, что лишаюсь дара, которого даже не опробовала. Но, если он нужен Андрею...
Вздох, похожий на всхлип. Такого я от себя не ожидала, когда ладонь Андрея скользнула по моему животу, одним этим ласкающим движением погрузив меня в состояние скрипки - инструмента, чей чувствительный корпус мгновенной дрожью отзывается на малейшее прикосновение к струнам... Его волосы коснулись моего виска, когда он тёплыми губами оставил горящие следы лёгких поцелуев от плеча к шее. Я непроизвольно подняла подбородок, прогибаясь в пояснице: прикосновения его рта были мучительными - и желанными. Он заставлял меня вспыхивать от неведомых ранее ощущений, и моё тело жило вне моих желаний и власти - по своим собственным законам, отдаваясь в полное подчинение ему, Андрею.
Никогда не думала, что могу быть такой разнеженно чувственной. Шёпотом ахнула, когда его пальцы легко провели по моей груди и застыли, чашей держа грудь и чуть сжимая её. Ахнула с непроизвольным стоном, какого сама от себя не ожидала, - снова выгнувшись и вытягиваясь к нему: ну почему ты там, за мной? Я тоже хочу попробовать тебя, твой рот...
Он поймал мои губы на полувздохе, позволив наконец обернуться и нависая надо мной. Я помнила, что глаза у него синие, но сейчас они стали глубокой тёмной водой с огненными бликами от костров. Его руки словно омывали меня, словно настраивали, натягивая скрипичные колки моих струн - моих нервных окончаний, чтобы я звучала в унисон с ним. Он оказался слишком властен: мне тоже хотелось потрогать его, но руки сами бессильно опускались под напором его чувственности: только изредка я могла слабо хвататься за его плечи, исступленно позволяя телу отдаваться в его власть.
Когда поцелуй прошёл стадию исследования моего рта и губ, он властно, будто собираясь подмять меня даже этим движением, губами и языком полностью раскрыл мне рот и сначала предупреждающе мягко попробовал мой язык, а потом его язык вошёл в мой рот - и я будто влилась в мужчину, не ведающего отказа, стала частью его собственного тела... До сих пор я не знала, что можно целоваться - так. Что поцелуем можно превратить человеческое тело в безумно сжатую пружину, к которой прикасаться-то нельзя, а он, властный, будто спеленал меня собой... Исчезло всё. Осталось только одно чувственное движение. Он искал и уверенно находил во мне неслыханные ключи, открывая меня, вызывая ту, что таилась во мне до сих пор.
Трудно было что-то осознавать в том шквале нежности и силы, которым он накрыл меня. Помню, что подламывались ноги... И вдруг поняла, что он сидит на коленях. Я тоже, но мои колени не касаются земли - сижу на нём, лицом к лицу. Одной рукой он держит меня за задницу, чтобы не съехала - слишком не контролировала себя, еле цепляясь за его плечи, чтобы не упасть, другой - продолжает уверенно и сильно открывать мои личные замки... Помню, он уложил меня на медвежьей шкуре - меня, содрогающуюся и плачущую от восторга... Помню первое прикосновение его губ к моей груди, трепетную дорожку его влажного языка по коже вниз - прикосновение, взорвавшее меня до полуобморочного состояния... Помню, как пропадало звёздное небо, когда он взлетал надо мной, а я чувственно взлетала вслед за ним... Вздрогнула лишь раз, всхлипнув от короткой боли, мгновенно утонувшей в том же шквале наполняющей, вздымающей, захлестнувшей меня силы... И - то ли стонущий крик, то ли долгий вздох на самом взлёте вдвоём...
... Костёр справа потух...
Странно. Глаз я не открывала. Откуда я знаю, что он погас? И ещё. Меня что-то окутывает. Как будто туман, но это не туман. Я прислушалась. Лёжа на руке лежащего же Андрея, придерживаемая его рукой, бесстыдно открытая, но счастливая, вместо прохлады странной ночи я чувствовала плотный воздух вокруг себя. И этот воздух даёт мне возможность узнавать многое. Например, небо, которое из колодца оврага видится ночным, начинает предрассветно светлеть... Как я узнала об этом с закрытыми глазами? Но самое-самое, чего определить никак не могу... Овраг густо пронизан свистом и пением птиц - и эта пронизанность отражается на мне: я чувствую, как сквозь тело проникают звуки, я чувствую каждую птицу и знаю, где каждая находится. Поднапрягшись, я поняла, что знаю даже, где сейчас Барон. Он ненадолго уходил и теперь, вернувшись, ждёт нас на "том" берегу от валуна.
- Не надо, - внезапно сказал Андрей и приподнялся на локте, заглядывая мне в глаза, а я невольно съехала на сгиб его руки.
- Чего?.. - с хрипотцой начала я, с трудом различая в темноте, при угасающем огне, его глаза, и откашлялась: - Чего не надо?
- Урок первый. Как только сила начинает подчинять тебя себе, думай о чём-то конкретном. Например, о том, как ты проведёшь сегодняшний день.
- Насчёт урока... - начала я и осеклась. Хотела сказать, что не поняла, о каком уроке он говорит, - и поняла. Сердце чуть не остановилось, когда я поняла полностью, что именно сделал со мной Андрей ночью. Он не взял мой дар! Он мне его... открыл?
Я тоже приподнялась и изловчилась поцеловать его. Он еле заметно, в овражной тьме, усмехнулся. Ответил.
- Пошли в дом. Успеем выспаться.
Ничего себе... Он говорит не про лачугу. В своём нынешнем состоянии всевидения я сразу сообразила это.
- Но там...
- В доме никого. - Он встал, одновременно поставив на ноги меня, - я, раскрыв рот, смотрела на него: такой большой и такой нежный. Снова усмехнулся. Легонько поцеловал меня и подал платье, затем пожал плечами и помог мне одеться: слишком расслабленной была, всё не туда всовывала руки. - Вчера Женя предупредила гостей, чтобы собрали вещи, которые потом перевезли в клуб. Утром будут машины, которые их развезут по домам. Сейчас те, кому это нужно, спят в клубе. Там для них все условия.
- Но почему они не могли переночевать в доме?
- Опасно находиться поблизости от места, где рождается колдунья, - усмехнулся он. Он одеваться полностью не стал - натянул штаны и проворчал, что и так слишком много чести. Рубашку так вообще просто накинул, не застёгивая.
